Судебная речь (наследственное дело)

Дело Б. против Н. о признании завещания недействительным. Решением суда в иске отказано.

Уважаемый суд!

Настоящее дело является достаточно сложным.

Итак, суть иска сводится к тому, что наследодатель при написании завещания не вполне отдавал себе отчет в своих действиях. По этому основанию истец пытается оспорить завещание.

Но давайте вспомним факты. Отец истца, обратившегося с таким заявлением, был профессором, преподавал в МГУ, неоднократно награждался, его очень ценили. С матерью истца он развелся в возрасте 50 лет, когда сам истец был уже взрослым. Такое бывает. Он вступил в новый брак с женщиной, которая была близка ему по духу (и по возрасту тоже). Он нашел единомышленницу, подругу. Это был не банальный случай, когда «седина в бороду, бес в ребро», когда пожилой мужчина внезапно женится на молодой секретарше. Нет, он уже после развода женился на женщине, которая была даже старше его. Неужели он должен был оставаться с женой, которую больше не любил, с кем утрачена общность интересов, когда сын уже был взрослым, самостоятельным человеком?

Уходя, отец не оставил семью «ни с чем». Жене осталась однокомнатная квартира, полученная покойным в наследство (то есть это было его личное имущество, которое он отдал бывшей жене без всяких судов и вопросов). Сыну — прекрасная двухкомнатная квартира на Ленинском проспекте, полученная отцом же от университета (сын не имел никакого права на эту квартиру, заметим). Семью он, таким образом, не обобрал — напротив, обеспечил сверх положенного, без всяких судебных разбирательств.

Однако сын затаил глубокую обиду на отца. Отношения были настолько натянутыми, что сын годами не общался с отцом. Более того, когда отец умер, сын (истец) заявил: « я не допущу, чтобы его похоронили на нашем кладбище и устрою скандал на похоронах». Новая семья профессора, конечно же, скандала не хотела. Потребовалось вмешательство руководства университета, чтобы спешно найти для похорон новое место.

Конечно же, отец знал о таком отношении сына. Он не мог не думать, как все пожилые люди, о скорой смерти и о том, что будет с его женой, сможет ли она остаться в их квартире. Возможно, отец подозревал, что после его смерти сын будет претендовать на «наследство», шантажируя вдову и требуя продать квартиру. Во всяком случае, он говорил об опасениях врачам. При таких обстоятельствах нет ничего удивительного в том, что профессор написал завещание, изложив свою последнюю волю. Однако когда он сказал жене о завещании, та, как любая преданная жена, не хотела об этом слышать. Мол, выйдешь из больницы, встанешь на ноги, и не думай о смерти. Но покойный был настойчив и привык исполнять принятые решения. Поэтому он выдал своему пасынку доверенность на оформление от своего имени дарения квартиры своей жене. Будь жена корыстной женщиной, он не преминула бы воспользоваться этим. Но она в течение двух месяцев не предприняла никаких шагов, чтобы оформить договор дарения. Ей было важнее ухаживать за больным мужем, а не переоформлять на себя спешно квартиру.

Рассмотрим же теперь доказательства, представленные истцом. Со стороны истца мы выслушали трех свидетелей, двое из которых являются дочерьми истца (внучками покойного), а третий — муж одной из дочерей, то есть зять истца. Мы полагаем, что эти лица могут быть заинтересованы в исходе дела, поскольку, как говорят сами внучки, дедушка обещал их «обеспечить жильем». И что же они показали как свидетели? Дескать, дедушка во время пребывания в больнице не узнавал их, никогда сам не брал трубку телефона, заговаривался: ему казалось, что он находится на корабле, в экспедиции и т.д. При этом, несмотря на то, что одна из внучек, О., по образованию врач, ни одна из них не обратилась к лечащему врачу покойного со своим беспокойством «о дедушке». Почему-то о неадекватном поведении деда они сообщили только в суде.

С другой стороны, вспомним показания свидетелей со стороны ответчицы. Это несколько человек, которые работали с покойным, то есть никоим образом в исходе дела эти люди в настоящее время заинтересованы быть не могут. Что же они сообщают? Все категорически отрицают какие-то изменения в поведении покойного в тот же период нахождения в больнице. Свидетель С., будучи ученицей (аспиранткой) покойного, до последнего общалась с ним по телефону по рабочим моментам (при этом он сам брал трубку и даже сам ей звонил), а также виделась с ним в больнице. Другие свидетели также никаких отклонений не заметили. Они их узнавал, беседовал с ними по деловым вопросам, строил планы. В палате был телевизор. Профессор, услышав что-то по телевизору, мог заметить: «Я знаю это место, был там в экспедиции» (а вовсе не воображал, что СЕЙЧАС находится в экспедиции).

Кроме того, имеются и материалы из больницы- в частности, выписка из истории болезни, справка об осмотре неврологом и т.д. Указанные болезни и описание лечения не дают оснований полагать, что сознание пациента было замутнено и он не осознавал значения своих действий, когда писал завещание. Все эти сомнения появляются ТОЛЬКО на основании показаний свидетелей со стороны истца, по нашему мнению, людей заинтересованных.

Наконец, суду представлено заключение комиссии судебно-психиатрических экспертов. Согласно выводам четырех членов комиссии, покойный Б. в момент подписания завещания вполне осознавал значение своих действий, его психическое состояние было стабильным, он имел определенное намерение на распоряжение своим имуществом, правильно осознавал последствия и необходимость своих действий, он мог осознавать значение своих действий и руководить ими.

Ваша честь, судебный процесс должен быть состязательным. Суд принимает решение на основании доказательств, представленных сторонами. Я полагаю, что со стороны истца не представлено доказательств, неоспоримо свидетельствующих о непонимании покойным своих действий во время написания завещания. В то же время ответчиком представлено достаточно доказательств, свидетельствующих об обратном.

На основании изложенного, просим суд оставить иск без удовлетворения.

В итоге дело было нами выиграно.

Таким образом квартира стоимостью 12 000 000 рублей осталась за нашим клиентом.